Вакансия

Jun 24, 2025

Отдых в городе

Участники:

Дворец водных видов спорта «Лужники»

Гребной канал, 1980
фото: Derzsi Elekes Andor

Первый круглый стол Материи. В поисках ответа на вопрос «Как отдыхать в городе?» участники говорят о прогулках, качественном сне и перепридуманных автомойках. Это обсуждение — часть исследования темы городского курорта.

Алина Чичикова: Вода — классный агрегатор ощущения отдыха. К сожалению, в Москве так и остаются берега в бетоне и мало природного ландшафта. Тут, мне кажется, важно подключаться к дикости, неожиданности.

АИ: Да, мы тоже думали над тем, что вода в курорте должна быть.

АЧ: Фонтаны, звук воды, это все приятно воздействует на психику. Ну и просто какие-то неожиданные и естественные места в городе. Я вообще думала про какие-то места, где сейчас люди отдыхают —Автомойка, например.

АЧ: Да, это неожиданное место. Во-первых, оно неожиданно расположено. Ты в него заходишь скорее всего случайно. Потом ты понимаешь, что оно как-то не достроено, условно говоря, но при этом ты там чувствуешь органичность в этом всем.

ДМ: И мангал стоит.

АИ: Непосредственно, как на даче в трениках вышел что-то поделать и чувствуется, что уже спокоен.

Сергей Неботов: У Константина Мельникова была теория сна. Вообще у всех советских авангардистов сон имел большое значение, были ритуалы группового сна как некие методы излечения. Это большая проблема для жителя большого города. Возможно, курорт это какое-то пространство терапевтического сна посреди города. Я с трудом могу представить, что я выхожу за пределы дома и где-то в городе могу поспать. Но я хотел бы такое место.

ДМ: Мы начинаем с абстрактных вопросов для того, чтобы в принципе понять какую-то суть вот этого отдыха. Антон, например, мне рассказывал, как любит ездить в метро, когда там нет часа пик. А я люблю гулять по маршруту от Чистых прудов — в определенные часы он неистово прекрасен.
Так мы хотим поговорить о культуре неутилитарного использования города, когда мы хотим где-то прогуляться, где-то сесть, где-то «зауютиться», провести время нефункционально, не связывая это с отдыхом и рекреацией напрямую.

Лена Фадеева: Я хотела бы добавить к вопросу про сон. Лично для меня отдых это в первую очередь переход от какой-то деятельности, интеллектуальной, эмоциональной — к физической. Мне очень важно получить какие-то физические ощущения, приятные ощущения, в том числе хорошо поспать. Или прогуляться вдоль воды — вода это всегда приятная ассоциация. Для меня приятный, рекреационный опыт — это прогулка до завода Кристалл вдоль Яузы, несмотря на то, что Яуза не самая чистая река Москвы.

СН: Это еще и про качественный сон может быть. Если это переведено в научную историю, где ты не провел ночь на супер-матрасе с супер-вентиляцией, на отличных подушках и просто одну ночь качественно выспался — это может перезагрузить на неделю, две или на месяц.

ЛФ: Я хотела еще вкинуть профессиональный тезис про паблик-арт. У нас его почти нет, всё больше памятники с поводом, а бесполезного искусства, которое стоит, чтобы радовать глаз, почти нет. А это очень классный инструмент, способный переключить человека. Та же Большая глина — какого шума она наделала и сколько людей она заставила переключиться.

АИ: Когда в городе появляется искусство, все становятся спокойнее.

ЛФ: Это создает образ безопасного города, у которого много денег, которые можно тратить на искусство, как будто всё остальное в порядке.

ДМ: Мне персонально обидно, что у нас в городе есть Бульварное кольцо, на котором проходят фестивали с сумасшедшим бюджетом, на который каждый год можно было бы Джеффа Кунса привозить.

НМ: Я обожаю играть в компьютерные игры, например. Для меня это отдых.

АИ: Может курорт — это просто огромный компьютерный клуб?

НП: Интересно, что все говорят об отдыхе как о предсказуемом опыте — то есть мы все знаем, где нам нравится. И отдыхом никто не называл смену впечатлений, удивление, непредсказуемость.

НМ: Возвращаясь к санаторной истории: может быть, это про безответственность тоже. Когда ты приезжаешь в санаторий, у тебя есть завтрак в установленное время, потом процедура, обед, полуденный сон, ещё процедура. И ты входишь в эту ритуальность, делегировав ответственность за свою еду и развлечения. И еще это про заботу. Когда ты чувствуешь, что о тебе сейчас позаботятся и можно расслабиться.

ДМ: Я обратил внимание, что мы почти не говорили до этого об отдыхе, который продаётся. Всё, о чём мы дискутируем, подчеркивает естественность и природность восстановления. Отдых, на который мы не тратим ресурс, а который нам этот ресурс даёт, заряжает нашу батарейку. А как же шопинг, деструктивные бары, алкоголи?

НМ: Да, да. Я поэтому вообще практические не хожу по Москве.

АС: Хотя ты живешь в Басманном районе, куда все ездят походить. Мне кажется там гораздо более курортно, чем на Чистых — большая вариативность.

НМ: Как будто в Москве ты не можешь позволить себе бесцельное брожение. Поэтому, когда я приезжаю в другой город, я совершаю многокилометровые маршруты каждый день. Это про исследования и приключения.

АИ: Это, кстати, очень интересно, потому что получается, что курорт — отдых, а отдых — это движение. То есть, как будто это не объект, а какой-то процесс.

АЧ: Да, я хотела сказать, что я человек, который, к сожалению, никогда в жизни не гулял. Я всю жизнь либо ездила в институт на электричке, либо сейчас езжу на машине. Но в эти моменты действительно очень специфически начинает работать мозг — в электричке проекты сами приходили в голову.

Я поняла, что это состояние такого интермеццо: ты не в определенной точке, как будто между временем. Это ощущение дает мозгу переключиться.

АС: Причем отдых лично для меня это когда ты один гуляешь. Желательно, еще без телефона.

СН: Это опять про ритм и отсутствие ответственности —повторяющиеся компоненты.

НМ: Я, кстати, не люблю ходить одними и теми же дорогами. Буквально на физическом уровне я ощущаю, как мне становится плохо. Например, я вернулась из Парижа позавчера. И я там ходила по одному и тому маршруту несколько дней, и на третий я поняла, как я его уже ненавижу.
В первый день — радость исследователя, во второй — радость узнавания, а на третий ты такой: «ну нет, я уже тут все знаю, я больше здесь не хочу идти». Независимо от того, что этот путь в очень приятной городской среде. Может, это какая-то патология… Поэтому у меня нет любимых прогулок, маршрутов ежедневных. Если повторять, то лучше чтобы прошло время.

АИ: От любимых надо отдыхать, да?

АИ: Меня интересует вопрос: почему именно в Москве сложно отдыхать?

ДМ: Ритм города не позволяет тебе переключиться быстро. Тебе нужно сделать миллиард дел, отдохнуть, а потом сделать еще миллиард дел.

АС: Мне, кстати, не город мешает. Я сам себя мешаю. Вот есть южные страны, где это целая культура: ты отдыхаешь днём, рано заканчиваешь работу и идешь куда-то в бар. У меня никогда не было такого графика. При этом я не очень рано, мягко говоря, выхожу из дома. Но живу с иллюзией, что вообще не отдыхаю, что, конечно, неправда.

НМ: Как будто Москва очень энергетически заряжена, но не на отдых.

СН: Как будто это табу, и даже чувствуешь вину за это. Как, кстати, и Нью-Йорк. Я про него вспомнил, потому что, когда там учился, отдых был частью рутины.

Я уточнял, почему это происходит: там очень дорого болеть. Если у тебя нет страховки, то ты не конкурентоспособный. Там отдых необходим как работа. И в Москве, на самом деле тоже. Мне кажется, пандемия сильно переключила нас всех и глобально фокус поменяла — отдых стал необходимостью, а не просто блажью.

АС: Мне кажется, отдых и курортность в плоскости не функции, а образа жизни. Тысячу лет назад я ездил с окраины Москвы в центр каждый день на велосипеде. Я так простраивал маршрут, чтобы ехать по набережной Москвы-реки через парк Горького и Воробьевы горы. Заезжал в Чайку, плавал километр. У меня было полчаса, чтобы полежать и почитать книгу. Потом приезжал на работу. Дорога занимала два-дав с половиной часа, и это время я точно могу назвать отдыхом. Его хватало, чтобы чувствовать, что ты можешь работать до 12 ночи.

АС: Мне кажется, если бы такая вещь появилась в Москве в удалённом от центра районе, туда был бы поток людей. И я был бы одним из них.

НМ: Тема воды довольно близко соприкасается с темой городских пляжей. Когда ты с работы можешь выйти и просто прийти на пляж. Это довольно классный сценарий, которого в Москве нет.

АС: Парадокс в том, что Москва порт пяти морей.

СН: Я думаю, что это одна из сильных сторон будущего девелопмента. Современная городская набережная со всеми возможными функциями в виде пляжа, бассейна, спа и еще чего-то. Наверное, мы такое увидим где-то через 10 лет.
Мне кажется, перед городским курортом стоит задача быстро восстановить человека, иначе он закончится. И это понятная ценность, которая способна объединять людей и перезагрузить целую территорию. Если сделать такой проект с качественной архитектурой рядом с каким-нибудь условным нефтеперерабатывающим заводом, это может поменять облик целого целого куска города. И Москва-река станет чище, и воздух свежее, и так далее — прививка городу.

ДМ: Подводя итог, у нас получилось, что отдых больше про восстановление, чем про впечатления, на которые требуется ресурс.

АИ: Ресурсные центры — это, кстати, хорошо.

СН: Пойдешь туда, заплатишь — и батарейка точно зарядится. Я бы сходил.

АИ: Есть разные способы восстановить ресурс: биохакинг, обертывание, спорт…

ДМ: Художественные резиденции, паблик-арт, компьютерный клуб в конце концов. И распечатанная методичка-инструкция, как такое пространство использовать.

АИ: Интересно посмотреть на архитектуру, которая будет всё это интерпретировать.

НМ: А сейчас, когда едешь в машине с водителем, ты продолжаешь работать, переписываться, созваниваться, потому что у тебя есть возможность и так не хватает времени — отдыха нет, не позволяешь себе расслабиться.

ДМ: Часто может не быть внутреннего умения использовать пространство, которое есть. Был проект, где людям в парке выдавались записочки, что можно делать: лечь под березу, расстелить плед, покататься на сапе.

АС: Я всё пытаюсь представить себе, что такое курорт в городе и вспомнил, что в Берлине есть район, в котором центр — это большой-большой современный спа. Главная его эмблема — бетонный купол того же диаметра, что и купол Пантеона.

ДК: Вторая его особенность в том, что в этом спа очень много чего проводят, особенно музыкального.

АС: Я только помню, что там огромный алкогольный бар.

АИ: И это настолько специфический объект, что, хоть он расположен далеко от центра, туда сразу люди поехали.

Но, опять же, когда ты в транзите… Неделю назад мы делали пересадку в Дохе. Ты проводишь 3,5 часа в спа в транзитной зоне, тебе не нужно никуда выходить, ты можешь сесть с книжкой, можешь пойти в бассейн, в баню. Не нужно даже продавать эту функцию, она естественна. все люди, наверное, которые находятся в режиме ожидания, мечтают оказаться в спа или тренажерном зале,.

ДК: Это тоже история про контраст, это интересно после того, как ты сидел 5 часов.

ЛФ: Я подумала о том, что в первые дни отдыха, вы еще отвечаете на все рабочие чаты, а через неделю после санаторного или all-inclusive опыта уже получается переключиться и действительно хочется поехать на сафари диких орангутангов.

ДМ: Начинается другой отдых, когда появляется не него ресурс.

ЛФ: То есть городской курорт должен ставить перед собой задачу быстро переключить человека из режима, когда ты гипер-возбужден и ещё в работе, в режим, когда ты действительно готов отдыхать.

СН: Я вспомнил о практике, когда ты уезжаешь из дома в отель в Москве на выходные или неделю. Мы такое практиковали, и это классное состояние: ты меняешь свою роль и ощущение в городе.

НМ: Я знаю много москвичей, которые так в Рихтере проводят выходные — приятный сад, уникальный интерьер, небольшой масштаб.

СН: В Москве много разных предложений, не связанных, мне кажется, с саморазрушением: катание на сапах, парусные лодки, экскурсии.

ДМ: Отдых экономики впечатлений. Мне кажется, в текущем ритме и запрограммированности жизни продуктивный отдых — это совсем не отдых. Как думаете?

НМ: Разве отдых — это не переключение в первую очередь? Условно говоря, если ты пьешь каждый день, это перестает быть отдыхом.

Я, например, обожаю людей и общение с людьми, друзьями для меня большая радость и отдых. Но сегодня я нахожусь в таком перегрузе от рабочей коммуникации, что, когда куда-то приезжаю, я сижу в машине еще минут 15 и просто не хочу из нее выходить. Мне нужно это пространство тишины и уединения для перезагрузки.

АИ: У меня такое пространство — самолет. В арт-резиденции «Гаража» был проект, где художница Морра Козлитина рассказывала, как восстанавливается лиминальными пространствами — местами, где ты находишься в среднем состоянии: аэропорт, вокзал, такси. Ты еще не там, но еще не здесь. Это навело на вопрос: что, если городской курорт — это не про отдых, спорт, какие-то практики, а это просто какой-то куб, где нет ничего и может быть всё?

АС: Когда я в городе чувствую усталость, мне сложно представить место, куда можно сходить. Предлагают спа, библиотеку, баню, бар, кафе, но я, скорее всего, замкнусь и не пойду никуда. Я на это всё посмотрю и подумаю, что я не готов.

ЛФ: Мне кажется, что Лужники — это не курорт, потому что на курорт нужно ехать. Мы едем в Сочи на курорт, в Краснодарский край.

СН: Поездки — важная история. Антон про метро говорил, так же вождение, поездка в поезде. Это такой монотонный успокаивающий процесс, который позволяет расслабиться.

НМ: Я тут резко вспомнила, что у меня есть любимое место в Москве, правда я несколько лет там не была — это Гребной канал.

АИ: Вот, мы его, кстати, тоже в исследование записали.

НМ: Мне кажется, что в нём сочетаются несколько вещей, которые мы обсудили. Там есть вода и она доступна. При этом процесс гребли существует отдельно от тебя, ты можешь медитативно за ними наблюдать, но ты не должен в него включаться. При этом там мало людей и почти нет благоустройства, всё довольно дикое, и ты просто можешь полежать на траве, даже поспать.

СН: Там есть ощущение некоторой заброшенности.

АС: Мне кажется, тут не совсем заброшенность, а ещё и загородный контекст. Ты из города уехал на природу неожиданно.

НМ: Да, но при этом мне нравится архитектурная структурность пространства.

АС: Я хотел вернуться к вопросу о том, что такое отдых в городе. Я могу довольно точно это сформулировать для себя. У меня, как у айфона, есть зарядка — и нужно заполнять этот зеленый столбик. Для эта зарядка — процесс хождения. Когда я гуляю, я буквально заряжаюсь.

Но важно, где гулять. Например, Нью-Йорк — один из самых неудобных городов в мире для гуляния. Потому что короткая сторона квартала 25 метров, и на каждом перекрестке есть светофор, где ты вынужден стоять и ждать. Это не процесс прогулки, это что-то другое. При этом есть масса примеров каких-то структурных городов, типа Петербурга или Барселоны, где ты не устаешь от того. Там какая-то магия случается.

Вообще про это много кто теоретизировал. Я с детства помню: у Жан-Жака Руссо была теория, что человек может совершать открытия и что-то придумывать только, когда он ходит и условно ни о чем не думает. Процесс гуляния он связывал с движением, кровообращением — это хорошая форма для появления идей.

ДМ: Разделяю полностью: я восстанавливаюсь только пешеходными прогулками, это абсолютно мое.

Артём Стаборовский: Автомойка — это хорошая точка входа в тему диких мест на контрасте с переблагоустроенной Москвой. Она воспринимается естественной и это становится ценностью. 10 лет назад была асфальтовая заливка в парке, и я думал, что никогда в жизни ничего не поменяется. А сейчас, когда ты попадаешь в какой-нибудь двор и видишь кусочек старого потрескавшегося асфальта, думаешь: «господи, это я сейчас детям покажу», это же раритет. Там скоро будут стеклышко класть и писать, что так когда-то было везде.

НМ: Есть еще романтизация заброшек в целом в нашем сознании.
Это про свободу, неподконтрольность, непредсказуемость и приключение в конечном итоге, которое выглядит более подлинным, чем любое приключение, которое может тебя ожидать в музее. Тут ты — исследователь, это чистая свобода, сопряженная даже с риском.

Дарья Камышева: Еще контраст.

Дмитрий Малышкин: Контраст и спонтанность. У меня тоже есть такое место, это поселок на Соколе. Когда ты среди урбанистической среды, вдруг попадаешь в абсолютную тишину.

СН: Есть достаточно распространенная формулировка, что такое отдых. Там один из важных пунктов это отсутствие ответственности. Поэтому, например, отдых с ребенком считается оксюмороном.

Ещё важны понятия свободы и правил. Когда в городской среде ты можешь попасть в пространство, где чувствуешь, что никому ничего не должен — это и дает возможность перезагрузиться, расслабиться.

В этом плане, конечно, Москва — сложное место, здесь надо искать, где ты можешь спрятаться и побыть собой. Это может быть одним из качеств курорта — отсутствие принадлежности к любым социальным группам, где ты можешь не быть архитектором, родителем, гражданином. Другой вопрос, насколько это возможно. Есть примеры каких-то пространств, которые, на мой взгляд, пытаются быть такими, но получается гротескно. Например, Лужники. Я не могу там отдохнуть.

ДМ: Лужники — это пример специализированного воздуха. Там, в специализированном спортивном пространстве, ты должен соответствовать культуре спорта. Ты не можешь прийти и сесть на лавочке и закурить, созерцая воду.

АИ: Это на самом деле проблема спортивных пространств. Они не курорты — там ты чувствуешь напряжение, чувствуешь, что надо побеждать.

НМ: Ты не можешь расслабиться. Особенно, когда кто-то кто тренируется рядом в супер хорошей форме, и ты чувствуешь, что не соответствуешь.

Антон Иванов: Городской курорт — это одно из первых направлений работы команды Материи. Сегодня мы хотим составить образ этой мечты в Москве, поделиться видением и нащупать, какие новые форматы отдыха могут здесь появиться.
Я вас позвал, потому что у каждого из нас есть какая-то мечта об отдыхе в Москве, потому что это такой город, где всем всегда хочется немного отдохнуть.

Дмитрий Михайловский: Еще мы хотим поставить вопрос, может ли какой-то элемент wellness-индустрии стать новой нормой для города, как детские и спортивные площадки.

Наталья Масталерж: Мы видим сейчас сильный запрос на восстановление советских санаториев. Посещение бань было в в Советском Союзе также довольно повсеместным. И сегодня мы говорим именно о восстановлении традиций оздоровления, не элитарных, а народных.

ДМ: Но при этом в санатории выезжали на какое-то время, чтобы «похилиться», а потом возвращались, чтобы «поруиниться». И тенденции, которые описываются в современных исследованиях, говорят о том, как интегрировать санаторную атмосферу внутрь города.

НМ: Сейчас мы работаем над загородным проектом для большой корпорации, и при посещении их московского офиса, мы были поражены: множество пространств отдано для более комфортных форматов работы, для отдыха, уединения. Медицинский и спортивный блоки, места для сна — всё превентивная медицина, для того, чтобы не лечить работников, а избежать того, чтобы они заболели.

Наталья Масталерж (бюро NOWADAYS), Сергей Неботов (бюро NOVOE), Артём Стаборовский (бюро SAGA), Лена Фадеева (галерея FĀBULA), Алина Чичикова (галерея FĀBULA).

Команда Материи — Дарья Камышева, Дмитрий Малышкин, Антон Иванов, Анастасия Алабина, Наталья Пономарева.

Модератор — Дмитрий Михайловский.

Бассейн «Чайка».
Фото: Единая справочная служба Москвы

Liquidrom spa, Берлин.

Фото: luquidrom-berlin.de

Отель «Рихтер»

Die grossen Städte. Moskau, Фото: Pete Turner и Dick Rowan

Автомойка by Veladora, Старосадский, 3/2.
Фото: Виктория Конюхова

«Щенок» Джеффа Кунса

Фото: Bart barlow

Дачный дом, построеннный в поселке «Сокол» в Москве
фото: Анатолий Лыков