|
(6)
Вакансия
французский архитектор,
сооснователь архитектурного бюро local.
сооснователь архитектурного бюро local.
Маттьё Бустани (Matthieu Boustany)
Миссию работы собственного бюро Маттьё определяет как желание создавать среду, которая вдохновляет и обогащает жизнь, расширяя границы и устанавливая новые стандарты качества и совершенства дизайна. Среди известных проектов: проект городского развития для представителей разных поколений Greymatter Auby, Паралимпийский центр в Риге, деревянный дом в Шато де ла Бурдезьер во Франции, отель The Bellhop в Роттердаме и галерею современного искусства Ground Effect в Париже.
Маттьё учился в Национальной архитектурной школе La Villette в Париже и Королевском технологическом институте (KTH) в Стокгольме. Работал над проектами для Парижа, Роттердама, Москвы и Токио в международных фирмах Rem Koolhaas/OMA и Sou Fujimoto Architects.
Как ты отдыхаешь?
— Я сплю! Это самое лучшее.
Иногда занимаюсь спортом – это моя попытка отвлечься от работы, но на нее сложнее найти время и решиться. Еще я люблю ездить к родителям на дачу – они меня кормят и дают поспать.
Чем дача под Парижем отличается от подмосковной?
— Она находится сильно дальше от городской суеты – у моря, там можно надышаться природой. Как вернусь, постараюсь убедить родителей заняться садоводством, я вдохновился подмосковными дачами — здесь отличные овощи.
— Я сплю! Это самое лучшее.
Иногда занимаюсь спортом – это моя попытка отвлечься от работы, но на нее сложнее найти время и решиться. Еще я люблю ездить к родителям на дачу – они меня кормят и дают поспать.
Чем дача под Парижем отличается от подмосковной?
— Она находится сильно дальше от городской суеты – у моря, там можно надышаться природой. Как вернусь, постараюсь убедить родителей заняться садоводством, я вдохновился подмосковными дачами — здесь отличные овощи.
Что самое лучшее в работе архитектора?
— То, что ты можешь заниматься разным. Сегодня ты работаешь над домом, завтра — над спортивным центром, потом — над мастер-планом или городским курортом. Сложно заскучать от такого разнообразия и количества задач, которые нужно изучить и решить.
Но при этом у тебя своё бюро: мешает ли работа руководителя работе архитектора?
— Это проблема, да. Когда у тебя бюро, ты 95% времени занимаешься всем, кроме архитектуры.
И мне кажется это проблема архитекторов — они в принципе пытаются улучшить всё и не думают о своем бюро как об организации. Это ошибка. Нам нужно собирать профессионалов вокруг себя из разных сфер — административной, технической. У нас молодое бюро, и кажется, что ты можешь справиться сам со всем, но я уже прихожу к пониманию, что это не так — нужно учиться быть более организованным и организовывать других.
Отличается ли архитектурное мышление от общечеловеческого?
— Не знаю, у меня есть опыт только архитектурного мышления. Но мне кажется, что архитекторы хороши в том, что представлять сложные, комплексные идеи в понятном и точном виде. У математиков ещё, наверное, похожий подход. Эта способность соединить большое количество информации в цельный образ — наш самый важный навык.
Можешь ли ты посоветовать, как такой навык обрести?
— Когда я работал в другой компании, моей основной задачей было создание рисунков, графики, разного визуала. Но, основав собственное бюро, я понимаю, что слова важнее, поэтому я бы посоветовал всем обратить на них внимание – тренировать навык выражения идеи в то, что ты пишешь, и то, как ты говоришь. Это необходимо и для общения с городом, с заказчиками, с командой. Хоть архитекторам привычнее общаться рисунками и чертежами.
— То, что ты можешь заниматься разным. Сегодня ты работаешь над домом, завтра — над спортивным центром, потом — над мастер-планом или городским курортом. Сложно заскучать от такого разнообразия и количества задач, которые нужно изучить и решить.
Но при этом у тебя своё бюро: мешает ли работа руководителя работе архитектора?
— Это проблема, да. Когда у тебя бюро, ты 95% времени занимаешься всем, кроме архитектуры.
И мне кажется это проблема архитекторов — они в принципе пытаются улучшить всё и не думают о своем бюро как об организации. Это ошибка. Нам нужно собирать профессионалов вокруг себя из разных сфер — административной, технической. У нас молодое бюро, и кажется, что ты можешь справиться сам со всем, но я уже прихожу к пониманию, что это не так — нужно учиться быть более организованным и организовывать других.
Отличается ли архитектурное мышление от общечеловеческого?
— Не знаю, у меня есть опыт только архитектурного мышления. Но мне кажется, что архитекторы хороши в том, что представлять сложные, комплексные идеи в понятном и точном виде. У математиков ещё, наверное, похожий подход. Эта способность соединить большое количество информации в цельный образ — наш самый важный навык.
Можешь ли ты посоветовать, как такой навык обрести?
— Когда я работал в другой компании, моей основной задачей было создание рисунков, графики, разного визуала. Но, основав собственное бюро, я понимаю, что слова важнее, поэтому я бы посоветовал всем обратить на них внимание – тренировать навык выражения идеи в то, что ты пишешь, и то, как ты говоришь. Это необходимо и для общения с городом, с заказчиками, с командой. Хоть архитекторам привычнее общаться рисунками и чертежами.
Сейчас будет сложный вопрос: а что такое хорошая архитектура?
— Действительно сложно! Для меня — это когда архитектура определена целью, функцией. Когда что-то проектируется просто ради внешнего вида, я этого не понимаю.
Но когда ты пытаешься объяснить людям, что делает здание плохим, а что хорошим — становится очень сложно: ты тратишь время на подбор слов, но как будто всё очевидно. Я всегда использую пример Центра Помпиду в Париже. Люди думают, что видят дизайн, когда на него смотрят, а это на самом деле функционал. Это идеальный пример хорошей архитектуры.
— Действительно сложно! Для меня — это когда архитектура определена целью, функцией. Когда что-то проектируется просто ради внешнего вида, я этого не понимаю.
Но когда ты пытаешься объяснить людям, что делает здание плохим, а что хорошим — становится очень сложно: ты тратишь время на подбор слов, но как будто всё очевидно. Я всегда использую пример Центра Помпиду в Париже. Люди думают, что видят дизайн, когда на него смотрят, а это на самом деле функционал. Это идеальный пример хорошей архитектуры.
Работа Материи сфокусирована на Москве, поэтому мой первый вопрос о ней: как тебе, как иностранцу и архитектору, Москва?
— Первый раз я побывал здесь в 2010 году — и изменений с тех пор огромное количество. Я бы даже назвал это эволюцией. Приезжая сюда раз в год, иногда в два, я каждый раз вижу что-то новое.
Что твоё любимое?
— Первое, что приходит на ум — парки. Парк Горького — это must-see для всех архитекторов. Как и ВДНХ — это моё любимое место для прогулок. Ещё мне очень нравится Новая Третьяковка [в Музеоне]: и здание, и экспозиция — никогда не упускаю возможности её посетить.
Ты — парижанин. А можно ли сравнить Москву с твоим родным Парижем?
— Сложно. Масштаб очень разный. Здесь люди по-другому используют город. И город по-другому развивается. В Париже мы стараемся всё восстанавливать, занимаемся этим уже лет 15. А в Москве за последние 3–5 лет центр города полностью изменился, как мне кажется, он стал очень пешеходным. Хоть движение машин и осталось, но у вас очень мало парковок на тротуарах, даже на главных транспортных магистралях: Тверской, проспекте Мира. Вспоминаю, как всё было в мой первый приезд… не так!
В Париже таких быстрых и эффективных изменений нет, всё очень постоянно.
Какой вариант лучше?
— Я думаю, изменения — это хорошо для города. Это отличительное качество Москвы, по которой стало очень приятно гулять. Еще один пример — Бульварное кольцо, не помню, чтобы в 2010 году мы по нему гуляли.
— Первый раз я побывал здесь в 2010 году — и изменений с тех пор огромное количество. Я бы даже назвал это эволюцией. Приезжая сюда раз в год, иногда в два, я каждый раз вижу что-то новое.
Что твоё любимое?
— Первое, что приходит на ум — парки. Парк Горького — это must-see для всех архитекторов. Как и ВДНХ — это моё любимое место для прогулок. Ещё мне очень нравится Новая Третьяковка [в Музеоне]: и здание, и экспозиция — никогда не упускаю возможности её посетить.
Ты — парижанин. А можно ли сравнить Москву с твоим родным Парижем?
— Сложно. Масштаб очень разный. Здесь люди по-другому используют город. И город по-другому развивается. В Париже мы стараемся всё восстанавливать, занимаемся этим уже лет 15. А в Москве за последние 3–5 лет центр города полностью изменился, как мне кажется, он стал очень пешеходным. Хоть движение машин и осталось, но у вас очень мало парковок на тротуарах, даже на главных транспортных магистралях: Тверской, проспекте Мира. Вспоминаю, как всё было в мой первый приезд… не так!
В Париже таких быстрых и эффективных изменений нет, всё очень постоянно.
Какой вариант лучше?
— Я думаю, изменения — это хорошо для города. Это отличительное качество Москвы, по которой стало очень приятно гулять. Еще один пример — Бульварное кольцо, не помню, чтобы в 2010 году мы по нему гуляли.
юрий пименов. новая москва. 1937
из собрания третьяковской галереи
из собрания третьяковской галереи
паралимпийский центр в риге
вид на центр помпиду с монмартра
фото: Zairon
фото: Zairon
Fossvang Activity House
Багн, Норвегия
Багн, Норвегия
